Умная и умелая стилизация утраченного спектакля Жюля Перро и Цезаря Пуни Красноярского театра оперы и балета на сцене Большого театра. «Катарина, или Дочь разбойника» — отважный просветительский проект Красноярского театра оперы и балета, впервые в России предъявляющего публике забытый более чем на сто лет балет из наследия выдающегося хореографа, либреттиста, автора знаменитой «Жизели» Жюля Перро. Основой для сюжета послужили реальные события из жизни итальянского художника-бунтаря Сальватора Розы — его встреча и любовь с атаманшей разбойников Катариной. В балете получилась история темпераментная, страстная, в духе лучших приключенческих романов — эпоха позднего романтизма не могла не добавить и флера драмы, и флера комедии. Красноярский театр оперы и балета вернул к жизни этот очаровательный, незаслуженно забытый спектакль, отдав должное не только виртуозным танцам, но и разным сюжетным редакциям: балет танцуют, внезапно, с несколькими финалами, на любой вкус. История балета «Катарина, или Дочь разбойника» началась 3 мая 1846 года в Королевском театре Лондона, продолжилась в 1848 году в миланском La Scala, где партию Катарины танцевала Карлотта Гризи — выдающаяся танцовщица и муза Жюля Перро. Вскоре «Катарину» увидели и в России. Постановкой 1849 года на сцене Большого театра Петербурга (таким было первое название Мариинского театра) занимался сам автор, вскоре приглашенный на должность главного хореографа. Годом позже спектакль перенесли на сцену Большого театра Москвы. Танцы для очередных версий в Мариинке ставили Мариус Петипа (1870 года) и Энрико Чекетти (1888 год и 1894 год), в Большом — Хосе Мендес (1895 год). В постоянных обращениях к этому балету нет ничего удивительного. Ведь в своем либретто Жюль Перро использовал одного из героев популярной новеллы Э.-Т.-А.Гофмана «Синьор Формика» — реального итальянского художника XVII века Сальватора Розу. В новелле художник характеризуется такими словами: «Живые, умные разговоры о науках и искусствах не прерывались никогда, а Сальватор с его оригинальным, склонным к фантастическому характером, умел придать какую-то особенную прелесть общему настроению этих бесед». Сальватор Роза (1615–1673) был не только художником, но и поэтом, философом, музыкантом, впоследствии чтимым как в Италии, так и за ее пределами, особенно в Англии, где в начале ХIХ вокруг его имени начал складываться настоящий культ. Понятно, почему реальная история его пленения шайкой разбойников, в чью предводительницу влюбился эстетствующий свободолюбец, не могла не очаровать хореографа, в краткий период своего проживания в Лондоне превратившего эффектное «житие художника» в настоящую романтическую драму с пленениями и освобождениями, погонями и преследованиями, комическими переодеваниями и трагическими прозрениями. Пойманный разбойниками во время утренней прогулки и сразу оценивший красоту Катарины живописец еще не догадывается, как бесконечно полюбит ее, увидев в образе модели большой картины в собственной мастерской. Лирические отношения главных героев усложняют фигуранты любовных треугольников в лице Дьяволино, обожающего Катарину смельчака-разбойника, и ветреной Флоринды, невесты Сальватора. Неминуемым стычкам разбойников с преследующими их гвардейцами совершенно не противоречат красивые кордебалеты вроде женского «Стратегического танца» с ружьями. Словно ведьма на метле в Вальпургиеву ночь, действие переносится с просторов Абруццких гор в толчею деревенского трактира, выплескивается из мастерской художника в чреватую опасностями толпу римского карнавала, приводя к весьма нестандартному тройному финалу. Публике следует поверить сначала в трагическую смерть Сальватора Розы (первый финал), затем в не менее трагическую смерть Катарины (второй финал), после чего изумленно принять абсолютнейший happy end третьего финала, воссоединяющего прекрасных героев этого балета. При подготовке спектакля были использованы исследования специалиста по творчеству Жюля Перро Ольги Федорченко (Санкт-Петербург); изучены эскизы костюмов и декораций из фондов Санкт-Петербургского государственного музея театральной и музыкальной культуры. В оформлении постановки использованы сюжеты картин Сальватора Розы. Оркестровую версию музыки (на основе сохранившихся партий и клавиров Цезаря Пуни) по заказу театра осуществил Петр Поспелов (Москва).

Фантасмагорическая сказка на уникальной водной сцене Боденского озера. «Вольный стрелок» — леденящая душу мрачная фантастическая история с оттенком сказок братьев Гримм — впервые ставится на масштабной сцене Боденского озера в невероятных декорациях Филиппа Штельцля. «В яблочко!» — гордо написал Карл-Мария фон Вебер своему либреттисту Фридриху Кинду после триумфальной премьеры «Вольного стрелка» в 1821 году в Берлине. Это произведение с его эмоциональной и захватывающей музыкой скоро стало считаться образцом немецкой романтической оперы. Одна из наиболее популярных немецкоязычных опер, «Вольный стрелок» ставится на сцене Боденского озера впервые. Это вторая совместная работа творческого дуэта художника и режиссера-постановщика Филиппа Штельцля и дирижера Энрике Маццола после имевшего феноменальный успех «Риголетто» Джузеппе Верди.

Философская японская сказка о недостижимой мечте — в танце под бой барабанов. Спектакль классика современного танца Иржи Килиана, поставленный по мотивам японской сказки о Лунной принцессе (Кагуя-химэ), родился и живет на стыке цивилизаций и миров, в переплетении древних ритуалов и современности, в балансе между медитацией и мощным драйвом. Неземная девушка похожа на холодный драгоценный камень, что манит переливом граней. Завороженные ее гипнотическим магнетизмом и инопланетной странностью юноши вступают друг с другом в кровавые схватки за право приблизиться к ней. Но она принадлежит Луне и рано или поздно вернется домой. Сказка о Лунной принцессе — одна из важнейших в японском фольклоре. Сколь красивая, столь и печальная философская история, чем-то напоминающая сказку о Снегурочке, не могла пройти мимо театра. В 1985 году японский композитор Маки Исий написал либретто и музыку, несколько изменив сюжет сказки — покорная судьбе неземная красавица стала причиной безумств и войн. История и ее музыкальное решение увлекли знаменитого хореографа Иржи Килиана — и на свет появился удивительной красоты и внутренней силы балет. Сюжетные спектакли — редкость для Килиана, но Кагуя-химэ (Лунная принцесса) стала прекрасным исключением из правил.

Постановка театра Wiener Staatsoper (Австрия). Юная Клара взрослеет. Родные, друзья — все теперь кажутся не такими, как прежде. А помыслы заняты поиском «идеального возлюбленного». Способного ради нее на подвиг, галантного, внимательного и милого. И конечно, немного волшебника. Во сне Клара проживает невероятные приключения, связанные с одолевающими ее тревогами, изменениями и мечтами. Но кого же напоминает ее воображаемый возлюбленный? Рудольф Нуреев неоднократно ставил «Щелкунчика» в разных театрах, с каждым разом все больше уходя от излишней сладости классической версии, все сильнее делая акцент на мрачноватой, сюрреалистичной, но все же сказочной картинке, нарисованнной Гофманом. Результатом поисков стала парижская редакция спектакля, сделанная в 1985 году — она и исполняется сейчас на многих сценах мира, в том числе, в Вене. Кажется, у Нуреева, стремившегося воспроизвести гофмановский стиль, но все же не потерять рождественское настроение балета, получился почти идеальный компромисс. Для взрослых и подростков его история — своего рода психоанализ сложностей взросления и первой любви, а для детей — настоящая сказка, немного страшноватая и загадочная, но очень красивая и счастливая. Давний соратник Нуреева Николас Георгиадис создал мир причудливый и отчасти гипертрофированный, иногда отсылая нас ко всем уродцам Гофмана, но оттеняя страхи по-настоящему волшебным антуражем и эффектными костюмами. Танцы же, как обычно у Нуреева, невероятно сложны и очень зрелищны. Но главное, что есть в этом спектакле — неуловимый флер ожидания чуда, немного тревожный, но полный надежд — как всегда бывает в рождественские дни.

История свадьбы Фигаро и Сюзанны в постановке Барри Коски: ретрошик 70-х в барочном дворце. Венская постановка с фирменными режиссерскими штрихами Барри Коски послужила отличной площадкой для молодых певцов (Андре Шуэн, Ханна-Элизабет Мюллер, Фан Ин, Петер Келлнер) и рассказала зрителям историю Фигаро именно так, как ее и задумал Моцарт в своей самой юмористической и политической из опер: дерзко, зло, остроумно. Уникальная визуальная привлекательность постановки — палаццо в стиле барокко дизайна Руфуса Дидвичюса и яркие костюмы 1970-х годов Виктории Бер — неоспоримы, как и убедительная драматургия, яркая игра и безупречный комедийный тайминг режиссуры Коски. Постоянно движущийся и склоняющийся к фарсу спектакль тем не менее не забывает о человечности своих персонажей: трагедия брака графини, метания юного Керубино, самоуправство графа близки и понятны, современны и актуальны. День их свадьбы должен был стать лучшим днем в жизни Сюзанны и Фигаро, но граф Альмавива никак не оставит невесту в покое. Дон Базилио надоедает Сюзанне напоминаниями о внимании к ней графа, Марцелина хочет подать на Фигаро в суд из-за давнего долга, а доктор Бартоло ей помогает, желая свести с Фигаро старые счеты. А еще есть паж Керубино, влюбленный разом во всех женщин дома, которого женщины держат рядом с собой, переодев в девушку… Только изобретательность Фигаро, хитроумие Сюзанны да помощь оскорбленной мужем графини смогут спасти этот «великий» день. Барри Коски, один из самых оригинальных оперных режиссеров в современном театральном мире, представляет новую интерпретацию моцартовской «Свадьбы Фигаро» (которую композитор считал более уместным называть «Сюзанной») на сцене Венской государственной оперы с чрезвычайно молодым составом: Андре Шуэн и Ханна-Элизабет Мюллер в партиях Графа и Графини Альмавива, Петер Келлнер в роли Фигаро, Патриция Нольц — Керубино и Фан Ин плюс Мария Назарова в роли Сюзанны. Фан Ин играет на сцене и идеально попадает в вокал Марии Назаровой, поющей из оркестровой ямы — сама Фан Ин не могла в тот вечер петь из-за проблем со связками. Оркестром Венской оперы руководит Филипп Жордан, и вместе с певцами они демонстрируют «превосходное сочетание лирической элегантности с яркой выразительностью — абсолютно все и каждый» (Wiener Zeitung).

«Двенадцатая ночь» — комедия запутанных романтических отношений, искрящаяся наиболее изящными диалогами, когда-либо написанными Уилльямом Шекспиром. Все роли в спектакле (как и полагалось во времена Шекспира) исполняются исключительно мужчинами. Костюмы, музыка и хореография в этом спектакле также созданы по образу и подобию тех, что были возможны в «Глобусе» XVII века.

Постановка театра Salzburger Festspiele (Австрия). Зальцбург — синоним Моцарта, а мало что ассоциируется с Моцартом так, как «Волшебная флейта», самая знаменитая из всех опер великого маэстро. Поэтому любая постановка «Волшебной флейты» на Зальцбургском фестивале — это событие. Режиссер Лидия Штайер в своем зальцбургском спектакле, теперь переработанном и перенесенном в «Дом Моцарта», добавляет в повествование фигуру дедушки, который читает «Волшебную флейту» трем своим внукам, как сказку перед сном. Таким образом, роскошная фантазия «Флейты» чередуется с картинами из сдержанного быта строгой обеспеченной семьи и переносит детей прямо в сказку. В роли Трех Мальчиков они принимают непосредственное участие в фантастическом сюжете, где сюрреалистические детали представляют собой гротескные элементы из их реальной жизни. Детский взгляд сопровождает и направляет главных героев оперы на протяжении всего действия. Волшебная сказка, зингшпиль, комедия с изумительными сценическими эффектами, масонский ритуал с египетскими тайнами, героически-комическая опера? «Волшебную флейту» исполняют, обсуждают, изучают и разбирают по кусочкам, наверное, больше, чем почти любое другое произведение в истории оперы. Редко какая опера отличается такой же таинственностью и многогранностью; еще реже, когда она, несмотря на все эти дебаты, пользуется неизменной популярностью на протяжении более 200 лет.

«Двенадцатая ночь» — комедия запутанных романтических отношений, искрящаяся наиболее изящными диалогами, когда-либо написанными Уилльямом Шекспиром. Все роли в спектакле (как и полагалось во времена Шекспира) исполняются исключительно мужчинами. Костюмы, музыка и хореография в этом спектакле также созданы по образу и подобию тех, что были возможны в «Глобусе» XVII века.

Постановка театра Wiener Staatsoper (Австрия). Юная Клара взрослеет. Родные, друзья — все теперь кажутся не такими, как прежде. А помыслы заняты поиском «идеального возлюбленного». Способного ради нее на подвиг, галантного, внимательного и милого. И конечно, немного волшебника. Во сне Клара проживает невероятные приключения, связанные с одолевающими ее тревогами, изменениями и мечтами. Но кого же напоминает ее воображаемый возлюбленный? Рудольф Нуреев неоднократно ставил «Щелкунчика» в разных театрах, с каждым разом все больше уходя от излишней сладости классической версии, все сильнее делая акцент на мрачноватой, сюрреалистичной, но все же сказочной картинке, нарисованнной Гофманом. Результатом поисков стала парижская редакция спектакля, сделанная в 1985 году — она и исполняется сейчас на многих сценах мира, в том числе, в Вене. Кажется, у Нуреева, стремившегося воспроизвести гофмановский стиль, но все же не потерять рождественское настроение балета, получился почти идеальный компромисс. Для взрослых и подростков его история — своего рода психоанализ сложностей взросления и первой любви, а для детей — настоящая сказка, немного страшноватая и загадочная, но очень красивая и счастливая. Давний соратник Нуреева Николас Георгиадис создал мир причудливый и отчасти гипертрофированный, иногда отсылая нас ко всем уродцам Гофмана, но оттеняя страхи по-настоящему волшебным антуражем и эффектными костюмами. Танцы же, как обычно у Нуреева, невероятно сложны и очень зрелищны. Но главное, что есть в этом спектакле — неуловимый флер ожидания чуда, немного тревожный, но полный надежд — как всегда бывает в рождественские дни.

Постановка театра Wiener Staatsoper (Австрия). Юная Клара взрослеет. Родные, друзья — все теперь кажутся не такими, как прежде. А помыслы заняты поиском «идеального возлюбленного». Способного ради нее на подвиг, галантного, внимательного и милого. И конечно, немного волшебника. Во сне Клара проживает невероятные приключения, связанные с одолевающими ее тревогами, изменениями и мечтами. Но кого же напоминает ее воображаемый возлюбленный? Рудольф Нуреев неоднократно ставил «Щелкунчика» в разных театрах, с каждым разом все больше уходя от излишней сладости классической версии, все сильнее делая акцент на мрачноватой, сюрреалистичной, но все же сказочной картинке, нарисованнной Гофманом. Результатом поисков стала парижская редакция спектакля, сделанная в 1985 году — она и исполняется сейчас на многих сценах мира, в том числе, в Вене. Кажется, у Нуреева, стремившегося воспроизвести гофмановский стиль, но все же не потерять рождественское настроение балета, получился почти идеальный компромисс. Для взрослых и подростков его история — своего рода психоанализ сложностей взросления и первой любви, а для детей — настоящая сказка, немного страшноватая и загадочная, но очень красивая и счастливая. Давний соратник Нуреева Николас Георгиадис создал мир причудливый и отчасти гипертрофированный, иногда отсылая нас ко всем уродцам Гофмана, но оттеняя страхи по-настоящему волшебным антуражем и эффектными костюмами. Танцы же, как обычно у Нуреева, невероятно сложны и очень зрелищны. Но главное, что есть в этом спектакле — неуловимый флер ожидания чуда, немного тревожный, но полный надежд — как всегда бывает в рождественские дни.